Две характеристики отделяют «умников» от многих прочих людей в хэви-метал. Эти две вещи отличают счастливчиков, которые наделены ими для того, чтобы прославлять мир. Первая, и самая очевидная, это виртуозность — экстраординарный музыкальный дар, который всегда будет привлекать внимание других музыкантов.Ренди Роудс, Ронни Джеймс Дио, Ричи Блекмор и Эдвард Ван Хален — яркие примеры таких индивидуумов. Вторая особенность несколько менее очевидна, но тем не менее является очень важной личной характеристикой. Это харизма — нечто такое, что заставляет вас вспомнить таких парней как Девид Ли Рот, Роберт Плант, Ди Снайдер и Ангус Янг, и не важно, любите вы их, или ненавидите.

Гитарист AC/DC Энгус Янг — мастер играть простые аккорды в своем уникальном стиле. Но его сопливая, детская аура сформировала его как музыканта, сделала ему репутацию. Его школьный прикид, постоянно дергающаяся голова, и его привычка показывать свою задницу аудитории — суть личной энгусовской харизмы. Люди любят именно эти его личные качества — и вот почему именно он, вместо соратников по группе — Брайана Джонсона, Малькольма Янга, Клифа Уильямса или Саймона Райта — является фронтменом AC/DC. 
Недавно у Hit Parader была возможность провести какое-то время в компании Энгуса. Гитарный демон пришел на встречу в своих обычных голубых джинсах и кожаном пиджаке, но вместо традиционной белой футболки, гитарист ростом 1 метр 57 см, щеголял в футболке с надписью Think Big («Умник»). Скорее интеллигент, Энгусговорил в своей уникальной, юморной, несколько циничной манере. Ниже приведены некоторые из его неординарных суждений.

О харизме группы

 — Короче, если вы обладаете харизмой, так эксплуатируйте её. Я знаю, что мы «звёзд с неба не хватаем», но нам этого и не надо. Нас больше заботит игра на сцене — именно на сцене мы отдаём себя до конца. Когда мы стоим на этих подмостках, нам нужно стопроцентное внимание толпы, и мы жаждем сохранить это внимание. Публика может отвлекаться, время от времени, но снова внимательно следить за тем, что творится на сцене. Вот этим и отличается хорошая группа от скучной. Зрители в толпе не имеют права отвлекаться и драться между собой, они обязаны следить за происходящим на сцене. Ведь они заплатили свои деньги. Если же они хотят подраться, милости просим на улицу, вперёд! Вот так они и сэкономят свои 15 баксов!

О своей любимой гитаре Gibson SG

 — Да, гитару с собой в кроватку не прихватишь, тесно будет: я, гитара и жена. Но сейчас я редко занимаюсь на гитаре. У меня есть дела и повеселее. Но когда надо играть музыку, SG просто незаменима для меня — как правило, я сочиняю на своей первой гитаре. Это потрепанный инструмент, эта гитара уже не раз разваливалась на 42 куска, но я ей верен. И каждый раз, когда я играю на ней, я ловлю кайф. На самом деле я частенько сажусь с кем-нибудь поболтать с гитарой в руках. Если у меня в руках оказался мой инструмент, я уж точно буду бренчать на нем во время разговора. Кто-то может меня о чем-то спросить, и я думаю, что отвечаю, но на самом деле это моя гитара будет говорить за меня. Мой брат, Малькольм, постоянно просит меня заткнуться, не играть, а говорить.

О принципах студийной работы AC/DC

 — Мы всегда записывались потреково. Когда мы записывались в Монтре (в Швейцарии, где был записан их последний альбом Fly On The Wall), мы могли стирать какие-то дорожки, а потом, делать первое, что приходило нам в голову. Мы записываем трек за треком и стараемся получить ту или иную песню в максимально законченном виде. А потом мы её слушаем, записываем следующий трек, и снова слушаем его. Наконец, мы приходим к конечной версии, потом берёмся за следующий. Но каждый раз во время очередного прослушивания очередного дубля, мы совершенно чётко представляем себе, каким должен быть конечный вариант. Когда та или иная песня готова, мы знаем наверняка, как же она будет звучать.

О записи гитарных соло

 — Я могу сидеть в студии, и как бы находится в своем маленьком мирке. Я пытаюсь сделать так, чтобы моё соло звучало по-особенному, как атака кавалерии. Но моим критиком может быть Малькольм. Он может сесть рядом со мной и сказать: «Хорошо, продолжай». Мне с ним как-то лучше работается, потому что он умеет «опустить меня на грешную землю». Он может сказать: «Нет, не то, попробуй сыграть здесь как-то позлее». Я играю, как он просит, и слышу от него: «Класс! Ну, тогда давай записываться!». Вот так мы и работаем. Мы не сидим и не вымучиваем песню по 12-ть часов или по два дня бьемся над одним и тем же.

О том, как AC/DC прославились на австралийской клубной сцене

 — В то время, когда мы начинали играть на клубной сцене (в 1973) — и вероятно это было только раз — когда, музыкально, Австралия на 10 лет опережала весь остальной мир. Только в этой стране играли рок. Эту рок-музыку можно было услышать в пивных, в клубах и барах, и народ ходил на выступления рок-коллективов. Народ больше не интересовался «монстрами» — всем были интересны только местные группы. Мы выступали перед большими аудиториями, а Bad Company отправлялись в турне, и не могли продать ни одного билета. Публика ходила на местные коллективы – интересовалась уличной сценой. Когда же в середине 70-х, мы впервые приехали в Европу, там царил упадок. Скажем так: когда Бон Скотт впервые вышел на сцену маленького лондонского клуба, в аудитории были одни джонни роттены и прочие панк-оторвы. Бон, старше нас по возрасту, выходил на подмостки и с достоинством представлял себя. А потом, через недельку, я видел как Роттен и остальные панки щеголяют в тех же прикидах и с такой же прической, что и Бон.

О моменте Истины Рок-н-Ролла

 — Круче всего, когда начинаешь свою карьеру в составе рок-н-ролльной группы. Просто выйти на сцену — уже радость. И не важно, сколько народу в зале, хоть человек 12. Главное, что вы выходите туда и получаете удовольствие. В этом плане для нас и сейчас ничего не изменилось.